- Почему городской, типичный, как сейчас говорят, «балконский», парень вдруг решил получить религиозное образование? И это только-только после развала Советского союза?
- Да. Это был 1991 год, вернее, начало 1992 года. Я пришел к вере осознанно, хотя это был непростой процесс.
- Кем были ваши родители?
- Они из советской интеллигенции. Все мои родственники светские люди. Мой дедушка Кубанычбек Иманалиевич Маликов – известный писатель, поэт, драматург. Я вырос на Дзержинке, в среде, далекой от религии.
- Сколько вам было лет, когда вы стали интересоваться религией?
- Девятнадцать.
- Как это произошло?
- Я заканчивал художественное училище по специальности скульптор-исполнитель, станковая скульптура. Туда поступил, потому что в детстве занимался живописью и рисунком во Дворце пионеров.
В училище стал учеником Виктора Арнольдовича Шестопалова. На четвертом курсе появился новый предмет - философия. И я увлекся. Главной темой для меня стал вопрос о смысле жизни. Для чего мы живем? Куда идем? Что с нами будет после смерти?
- Это были умозрительные вопросы или связанные с каким-то кризисом?
- И умозрительные, и, конечно, связанные с тем, что я столкнулся со смертью. Умирали знакомые, родственники. Я хотел понять зачем мы живем и зачем умираем. Очень много читал. Начинал с классики. Платон, Аристотель, Сократ, киники (философская школа в Древней Греции - прим.). Далее средневековая философия пошла, потом метафизика. прочитал все сочинения Лейбница. Постепенно начал изучать восточную философию: Ибн Рушда. Также изучал средневековые труды Баруха, Спинозы.
- Впечатляет - в девятнадцать лет читать такую литературу.
- Я сейчас даже не помню, сколько прочитал тогда трудов по философии. Дальше «Круг чтения» Льва Толстого, потом «Жизнь после смерти» Моуди. То есть, уже близко подобрался к христианским темам и к тибетской научно-художественной литературе.
- Какие-то озарения происходили в этот период?
- Это больше проявлялось в творчестве, в скульптуре.
- Например?
- Завершающая дипломная работа у меня была связана с глубоко философским романом Чингиза Торокуловича Айтматова «Плаха». Я сделал скульптуру «Волна». Смысл - умирающая волна, возрождается сама из себя. Была у меня скульптура «Равновесие» – это треугольник, который стоит вопреки законам физики. Три фигуры на нем помогают удержать баланс.
- Эти работы сохранились?
- Они были в пластилине и в глине. Что-то сохранилось, что-то нет. Я к тому времени уже начал изучать Библию. Было очень трудно читать ее на старорусским языке. Но тем не менее, я принялся искать библейские истории. И однажды мне в руки попал Коран. Это был академический перевод Крачковского. Я начал читать и открыл многое для себя. Ключом к Корану для меня стала Библия. В Коране даются основные моменты, но все подробности, детали можно обнаружить в Ветхом завете. В те времена я искал себя. Происходило переосмысление всей жизни, окружающих людей, ценностей. На самом деле это был определенный кризис. В какой-то момент жизнь потеряла всякий смысл.
рисунки (наброски с детского кружка)
- Это на фоне полного благополучия – родители хорошие, материальных проблем нет?
- Да.
- Все было в порядке с противоположным полом?
- Да.
- То есть это все безо всяких внешних причин?
- Да. У нас дома от моего дедушки осталась серьезная библиотека. Много исторической классической литературы. Я увлекся историей Центральной Азии, Европы, Древнего мира. Все мои поиски в итоге образовали большую мозаику, я хотел осмыслить историю человечества, многогранность жизни. Появилось чувство, когда еще не понимаешь, что веришь, но уже начинаешь задумываться о том, кто создал эту Вселенную, с какой целью нам дается жизнь? Каждый человек настолько уникален, что его «Я» не может заканчиваться просто смертью, где-то должно быть продолжение. В Библии и Коране на эти мысли я находил ответы. Иногда противоречивые, но это были именно ответы. Как тоненькие ниточки они вели меня к познанию. Согласно исламу, Библия тоже книга ислама. Так началось первое осмысление.
На госэкзамене в художественном училище я вступил в небольшую дискуссию с главой экзаменационной комиссии профессором Иваковым, заведующим кафедрой Национального университета. После нашего спора, он предложил мне все бросить и поступить без экзаменов на только что открытое направление «журналистика-политология».
Я посоветовался с родителями и все-таки поступил не туда, а в Академию художеств, которая тоже только открылась. Возглавлял ее Тугольбай Садыков. Поступил на «монументальную скульптуру», решил продолжать учиться в этом направлении.
У меня уже появилось понимание того, что Творец существует. Но оно еще не оформилось в мусульманство. Где-то на втором курсе Академии один из наших знакомых скульпторов внезапно исчез. Через две недели появляется в белом топу (шапочке -прим.) и говорит нам: «Вы все грешники. Вы лепите с обнаженной натуры. Это все грех». Мне стало интересно, я принялся расспрашивать, почему, откуда у него такие мысли? Он предложил пойти с ним в мечеть, как раз был жума. Мы пошли, он меня в первый раз учил делать даарат. Хотя я сейчас понимаю, что он сам был из новеньких, за две недели невозможно ведь все узнать. Пришли на жума намаз в маленькую мечеть на Гоголя-Московская, ее называли старая татарская мечеть. Она была построена частично из самана, частично из дерева. В жума намаз мечеть была полупустая, там было максимум два-три ряда людей, в основном, преклонного возраста. Молодежи, городских не было. С того дня и начался мой путь в ислам.
- Что вы почувствовали в первый раз в мечети?
- Раньше мечети были более намолены что ли. В них было больше нура. Не знаю, как правильно донести, но там присутствовала своя аура. Хотя мало людей ходили тогда в мечети и это были старенькие мечети, внутри потертые ковры, но такая чистота, такая светлая атмосфера. Нет сейчас тех людей, которые молились со мной во времена Советского Союза. Им тогда уже было под 80-90 лет. Но благодаря им я почувствовал, что такое настоящая вера. Для меня было уникально столкнуться с самим духом ислама. Некоторые сейчас говорят салттуу ислам - традиционный ислам. Тогда его не называли так, это просто был ислам. Ислам наших предков. Было ощущение святости, чистоты, искренности. Никто нас не заставлял. Наоборот, за веру тогда преследовали. Люди молились искренне, из глубокой внутренней потребности. Понимаете? Не было показухи.
- Понимаю. В Турции я попала на жума - намаз в мечеть Султан Ахмет. Это было что-то невероятное. Какая-то Белизна, даже другого слова не могу найти.
- Да. В намоленных местах это присутствует. Но и от способности принять этот нур тоже много зависит. От этих аксакалов шел свет, они были улыбчивые, очень мягкие в общении. И это самое главное. Ислам ведь не только в атрибутике проявляется, а, главным образом в отношении. Там я и нашел это - отношение ко всему. Помимо того, что к каждому они проявляли уважение, была еще в их отношении к людям какая-то особая трепетность.
В те времена было очень мало литературы по исламу. Коран на арабском был, очень старый, татарского издания, еще дореволюционный. Это был 1905 год издания Казанского выпуска. Но с каким благоговением брали в руки Коран. Если на бумажке кто-то написал просто букву на арабском, это бумажку не выкидывали на землю, потому что Коран на арабском языке. Это было проявление уважения даже к букве. Тогда негде было купить жайнамаз. Специальных магазинов не было. Люди делали четки из косточек. Поэтому отношение к исламу и исламской символике было особенным. Нехватка, вакуум информации компенсировался искренностью и святостью.
Верующие относились трепетно к намазу, к даарату, и в особенности к запретам и разрешенному . При этом они были ко всем очень доброжелательные, миролюбивые. Помимо внешней чистоты в них присутствовала внутренняя. У нас не было столько знаний как сегодня . Сейчас любой вопрос можно задать имаму по интернету, Google-имаму (смеется), сейчас так называют. И вы получите ответ с доказательствами. Почти каждый второй у нас знаток ислама или трактовщик по Google-имаму. Тогда этого не было, но было самое главное – искренность и духовность.
- Как родители отнеслись к вашему уходу в религию?
- С удивлением большим. Родственники находили это странным, интересовались все ли нормально у меня? Понимания веры тогда не было. Люди были наслышаны о разных сектах. Считалось, что если человек уходит в веру, значит, что-то с ним не так.
Раньше в исламе не было столько течений как сегодня. Настороженность была с другой стороны. Что там? Что это такое? Все было новым. У меня дед - член коммунистической партии с 1940, родственники многие из советской номенклатуры.
- Атеисты.
- Да, поэтому восприняли, по крайней мере, с удивлением. Все это произошло для них достаточно резко.
- Как это проявлялось? Вы стали одеваться по-другому?
- Да. Психология у новичка, обретшего веру, сильно связана с атрибутикой. Это определенный период. Вера меняет твою внутреннюю жизнь, она все переворачивает. Естественно, человек хочет выделяться. Хочет подчеркнуть, что он уже другой и принадлежит другому миру.
- Что с вами и произошло?
- Ну, да, шапочку начал носить. Топу белого цвета, рубашку белого цвета, вид строже стал. Четки носил с собой. Конечно, это были искренние времена, но нехватка знаний иногда приводила к курьезам.
- Например.
- Были разные ситуации. К примеру, вы знаете, что пять раз в день надо принимать омовение. Когда мы были молодыми студентами, мы думали, почему именно пять раз. Подошли к имаму, тогда казы Кыргызстана был Кимсанбай ажы. Я к тому времени бросил художественную академию и поступил на подкурсы в медресе. При казы был, один из учителей Темирбай ажы, а он был шутник, и шуткой нам ответил: «Нет проблем, я могу вам выписать справочку за год, чтобы вы год не брали даарат, но она будет стоить столько-то». Таких смешных моментов много было. На тот момент ислам присутствовал не столько в обрядной стороне, больше в одухотворенности какой-то.
- Вы перестали учиться. Остались без средств к существованию, пошли на курсы в медресе. И все родные спокойно восприняли это?
- Я благодарен родителям за то, что они поддержали меня. Сказали, что у скульпторов работа тяжелая, все время на памятниках. Шутили, мол, молдо голодным не останется. Но им, конечно, было тревожно. С другой стороны, они были рады, потому что заметили, что я изменился.
- А как вы изменились?
- Во-первых, стал более спокойным.
- Вы были неспокойным?
- Да.
- В каком плане?
- В плане похождений на улице.
- То есть, хулиганистым парнем были?
- Да. Я учился в 48-й школе в районе Ботанического сада. У нас была группа, хулиганили немного. Такое подростковое хулиганство, не злокачественное. У меня было два дневника – один для родителей, другой для учителей. И после восьмого класса в школе мне сказали, чтобы я больше вообще не появлялся. Тогда я и поступил в художественное училище.
С исламом ко мне пришло равновесие. Я нашел себя, понял свою цель.
- Какая у вас цель?
- Основная моя цель – поклонение Всевышнему ради довольства Творца.
- Что было дальше?
- Я проучился один курс в медресе. Кстати, курсом старше учился Чубак ажы Жалилов, еще выше Абдышукур ажы Нарматов. Мы все с одного большого потока. Те, кто учился с нами, сейчас работают в духовенстве, казыятах. Многие тогда хотели получить духовные знания за границей: кто-то учился в Египте, кто-то в Саудовской Аравии, кто-то в Турции и так далее.
На международной конференции в Астане. Форум мировых религий, 2012 год
В то время в Кыргызстане начался даават. В 1991 году сюда приехали первые дааватчики. Люди разных национальностей – арабы, оманцы, суданцы, пакистанцы. Первый раз я увидел этих людей в мечети, сидящих в белой одежде. Заинтересовался, подошел и стал спрашивать. Главой группы был выходец из Арабских Эмиратов шейх Салих, он окончил Аль-Азхар (старейший мусульманский духовный университет). Одновременно был полковником в отставке ВВС Арабских Эмиратов. Он пригласил меня на даават по Кыргызстану. Я подумал, почему бы нет, и арабский подниму, и знания приобрету.
Пошел с ними и провел сорок дней на даавате по Кыргызстану. В тот период люди сами скидывались и выходили на даават. Среди них были преподаватели, таксисты, торговцы, самый разный народ . Мне часто задают вопрос, как можно оставлять семью на долгое время? Так вот, отвечаю, обязательно нужно получить согласие супруги. Есть правило, если ты уходишь на даават, то должен оставить соответствующие деньги семье и взять разрешение у супруги. Даават делается для того, чтобы укрепить свою веру, больше практиковать. Узнать больше, как правильно спать, как кушать. К сожалению, у мусульман много теории, но практики мало.
- А как правильно спать?
- В исламе все регламентировано. Сунна – спать на правом боку.
- А если ночью перевернулся?
- Нет проблем. Засыпать нужно на правом боку.
- А кушать как?
- Обязательно помыть руки перед едой. Начинать надо с правой руки со словом Бисмиллах, брать то, что ближе к тебе, не брать у соседа. И нужно стараться угостить соседа, вести с ним беседу. На полу нужно сидеть, поджав одну ногу. Желудок нужно делить на три части – вода, еда, воздух. Со стола нужно вставать чуть-чуть голодным.
В исламе во всем есть своя этика, этика еды, этика сна, этика принятия процедур.
Я многому тогда научился у них. Был поражен тем, что группа просила граждан прийти в мечеть, послушать проповедь, чтобы оживить мечеть.
- Сейчас это часто слишком навязчиво делается.
- Тогда по-другому было. Те дааваты делали арабы, пакистанцы, среди них были ученые, образованные люди. Присутствовала очень высокая этика. После завершения даавата они в каждой мечети проводили уборку. Хотя и без того содержали мечеть в чистоте. У главы группы были все приборы для чистки ковров. Я поразился, прежде чем уехать, они подмели всю мечеть, вычистили ковры и поставили везде благовония.
Эти люди проявляли необыкновенное терпение. Не обращали внимания на внешность человека, на поведение. Иногда приходили в мечеть агрессивные люди, люди в нетрезвом состоянии, интересовались, кто такие эти даватчики. Некоторые возмущались. А дааватчики говорили, что на возмущение возмущением нельзя отвечать, нельзя ни в коем случае отталкивать от веры. Они не показывали своего недовольства возмущающимися, а наоборот, приглашали их в мечеть на совместную трапезу.
Их основная цель – показать человеку свет, чтобы он уверовал. Всё. Больше ничего. Нельзя упрекать, отталкивать. Я увидел, какой на самом деле даават должен быть. К сожалению, человеческий фактор имеет очень большое влияние. Я видел, когда исполняется и когда не исполняется даават.
После этого я поехал в Пакистан, там на даавате пробыл еще четыре месяца. Увидел жизнь людей в другой стране. И осознал, насколько у нас в Кыргызстане природа прекрасная, какое благосостояние хорошее! Слава Аллаху! Господь дал нам все. Мы живем в благополучии. Мне было с чем сравнивать. Там население сотни миллионов, много бедных людей, и это совсем иная бедность, поверьте. Это такая бедность, когда у людей нет ничего вообще. Слава Аллаху, что у нас не так. Но мы не ценим то, что имеем.
- Что было дальше?
После этого даваата решил поступить в Исламский университет имени Абу Ханифы в Пешаваре.
- Обучение на каком языке было?
- На английском. Я его выучил в Пакистане.
- До такой степени, что смогли экзамены сдать?
- Экзаменов не было, просто взяли, поскольку я единственный из Кыргызстана был. На тот период я обучался временно в Пешаваре. Кстати, в тот период были интересные моменты. Например, я своими глазами видел зарождение движения Талибан.
Недалеко от нашего института Абу Ханифа открылся так называемый офис Талибана. В Афганистане тогда был Мохаммад Наджибулла. шла гражданская война. Мы и не знали, кто такие Талибан. Во время орозо нас, иностранцев из разных стран пригласили на ифтар в офис Талибан. Там сидели бизнесмены, афганские пуштуны, люди из Пешавара. В чалмах все, такие благообразные. Один представился, он был командиром движения, в будущем захватит Афганистан. Мы с ним познакомились, я уже забыл, как его звали. Он прекрасно владел арабским и английским. В разговоре расспрашивал про Кыргызстан. Сказал тогда: «Мы придем вам помочь, освободим вас от шурави, то есть от коммунистов. Я ответил: «Мы – независимая страна, у нас свобода вероисповедания, у нас нет проблем». Он: «Тогда будем торговать. Что есть у вас в стране?». Я говорю, что вся таблица Менделеева, а у вас что есть?». Он ответил, что у них тоже вся таблица Менделеева.
- Это та, которая растет? (смеются)
- Вот такой разговор состоялся. Потом нас угостили очень хорошим пловом, садака дали чуть-чуть денег - рупии, одежду пуштунскую, для чалмы отрезы. Очень хорошо приняли. Встреча не оставила негативного впечатления. Все прошло с шутками и интересным общением.
В Пешаварском институте имени Абу Ханифы я учился полгода. Дальше поступил в Международный исламский университет в Исламабаде на факультет «Усулиддин» (основы религии). Переехал в Исламабад. Там обучение было на арабском и на английском.
- Арабским уже владели тоже?
- Нет, арабским пока на самом примитивном уровне говорил. Мог сказать «я пошел туда», а вот сложные тексты, большие предложения, тем более Коран понимать – такого не было. Это уже в Иордании освоил.
шейх Абду Джалиль из Иордании, преподаватель по толкованию Корана. Кадыр Маликов пригласил его в КР в 2017 году
Английский очень хорошо уже знал. У меня сейчас плохой английский, потому что практики нет, а в 1995-1996 годах мой словарный запас был приблизительно семь тысяч слов. Я литературные слова знал, которые англичане не использовали, потому что по приезде в Бишкек сразу познакомился в мечети с американцем, принявшим ислам. Он маасы носил, топу. Мы много разговаривали, общались долгое время, дружили. Он думал, что я из Австралии. У меня акцент был новозеландский из-за того, что я ходил на даават то с англоязычными австралийцами, то с новозеландцами.
Я поступил и сразу вернулся в Кыргызстан. Родители были против того, чтобы я учился в Пакистане. Для них Пакистан был как Афганистан для нас сейчас. И так случилось, что в тот момент по государственной программе между Кыргызстаном и Королевством Иордания, был заключен договор по образованию и выделено несколько бюджетных мест. Одно из них по шариату, по исламской юриспруденции (фикх), а остальные по разным направлениям: литература, язык, административное право, банковское дело.
Так я оказался в Иордании. После учебы в центре языков сдал арабский язык, получил сертификат и с этим сертификатом поступил в университет. В Иордании я проучился около пяти лет, окончил Иорданский национальный университет, факультет шариата, специализация у меня исламское право и его основы. Мои друзья в Иордании были разных национальностей, испанцы, иорданцы, немцы, американцы… – кого там только не было. У меня был хороший общий балл оценок, и я подал документы на магистратуру в Оксфорд, в исламский центр. Поступил, но там была очень большая плата за обучение. В Германии бесплатно, но нужно было иметь стипендию, а я уже опоздал. И решил поступать в Испанию, так как там еще не наступил дедлайн и небольшая цена за обучение - 1000 евро. На второй год предполагалась докторская программа. Я поступил на их национальную докторскую программу, внутри которой аспирантура, а потом защита преддипломной. В итоге дают диплом специалиста преподавателя-исследователя. И уже потом пишется научная диссертация и происходит защита докторской степени.
- На какую тему у вас была диссертация?
- У меня было направление «политический ислам» и диссертация называлась «Религиозно-идеологические трансформации в контексте политического ислама на примере Ферганской долины».
- Хорошая тема. Вы что, еще на испанском говорите?
- Да. Но без практики любой язык уходит. В Иордании на арабском закончил обучение, а уже на последнем курсе, когда определял, где буду учиться, я учил испанский. В Испанию приехал, чуть-чуть у меня база была. Поступил в Мадридский автономный университет. Тогда же я взял курс по безопасности дипломатов в университете Комплутенсе в Мадриде. Это был спецкурс только для их дипломатов, а меня взяли по знакомству.
- Что в этом курсе было особенного?
- Само преподавание, преподавали послы, представители МИД Испании и НАТО, генералы, полковники. Это был курс для внутренних дипломатов, попасть туда можно было только по блату. У них тоже есть понятие «enchufe» - розетка: через человека, который «подключит» тебя, замолвит слово. В Италии и Испании это очень важная рекомендация. Ты несешь ответственность за того, кого рекомендовал.
- А кто вас рекомендовал?
- Мой учитель, профессор, доктор наук. Его друг был соорганизатор спецкурса. Я отучился на этом курсе. И одновременно прошел защиту докторской в Автономном университете в 2008 году на испанском, я получил диплом Доктора наук.
- Удивительно, что в европейских странах преподают ислам.
- Не совсем так. Больше идет регионоведение (по странам), предметы отличаются от наших. У них нет понятия «политология». Специализация идет, как «региональные исследования», это может быть политика, экономика, религия или безопасность. Изучаются регионы, страны. И подход отличается от нашего. В Испании , например, если выбираешь тематику, связанную или с Ферганской долиной, или с Марокко, или с Афганистаном, то на это ты должен получить стипендию, поехать и жить в регионе исследования. Не принимаются работы, если ты не живешь в этой стране. Мне повезло, потому что Кыргызстан – часть Ферганской долины.
- Есть ли совпадения по вашему прогнозу, спустя почти пятнадцать лет?
- Совпадения очень хорошие.
- Что вы прогнозировали?
- Будет расти большая игра в Центральной Азии, иногда процесс будет угасать, потом усиливаться. Влияние Афганистана будет очень усиливаться, так как там присутствуют большие зоны интересов, стык все-таки географический с Пакистаном, Центральной Азией и Китаем. Для больших держав это важно. Исламские политические течения будут рассматриваться, как один из инструментов влияния, что обусловлено разными факторами. Первый – это процесс десекурялизации, десакрализации ценностей СССР после падения Советского Союза. Данный вакуум будет замещаться национальными темами: национальная культура, национальная история с поиском самоидентичности каждой из стран. Начнется возвращение к религиозным корням. Образовавшаяся пустота будет чем-то заполняться.
Вопрос – чем? Семьдесят лет ислам и другие религии на территории Советского Союза находились под очень сильным давлением и занимались только собственным выживанием и сохранением. В других регионах и странах ислам очень бурно развивался, в том числе и политически. Пакистан, например, где были такие мыслители как Мавдуди. Также в Иране Монтазери, Хомейни, или Египет – Хасан аль Банна «Братья-мусульмане» и т.д. Тот ислам более конкурентный по сравнению с тем исламом, что был в СССР.
Я прогнозировал, что после развала СССР сюда пойдет ислам из этих стран. Именно исламские ценности будут импортироваться на территорию стран бывшего Советского Союза извне, потому что у нас не присутствует этот компонент. Только в басмачестве чуть-чуть было понятие политического ислама. Данные течения не останутся без внимания спецслужб других стран, в том числе Великобритании и США. Материал я искал здесь, специально изучал источники, собирал статистику и так далее. После защиты докторской у меня взяли разрешение на то, что мою работу заберут в НАТО, в Бельгию. И в библиотеку Министерства обороны Испании.
- Ух, вот это да!
- У них исследования на полках не лежат. Тем более, на острые и актуальные темы.
- Вы вернулись сюда с полученным образованием, и кому-то нужны были здесь?
- Перед защитой я разговаривал с одним из чиновников, не буду называть фамилию. Он мне сказал: «Если ты бы окончил наш БГУ и защитился бы здесь, то можно было бы что-то сделать. А твой диплом мы не признаем». Я говорю: «А как же ребята, которые Гарвард, Оксфорд заканчивают?» «Эти дипломы тоже не признаем, они нам не нужны», - сказал он. Потом я уже понял, что он намекал на жылкы.
Сейчас-то ребята с хорошим образованием востребованы. Но было время, не так давно, когда их обходили и старались не замечать, потому что они могли быть слишком конкурентными. Ну еще система здесь другая и мышление, подход к работе другой. Там все-таки капитализм, если работаешь, то значит вкалываешь. Там ты какой есть, такой и есть. Нет братства, родственников. Здесь совсем по-другому.
- На что вы там жили?
- Я работал. Подрабатывал почтальоном в Испании. А потом работал администратором в офисе, занимавшимся интернетом. Стипендии у меня не было.
- Родители помогали?
- Тяжелые были тогда времена в Кыргызстане. Но я очень хорошо защитился. В отличие от наших дипломов, в Испании при получении диплома доктора наук, ставят три оценки: у меня sobresaliente (значит «отлично»). У них подход такой – несправедливо будет, если кто-то тяп-ляп защитился и у него будет такой же диплом, как у отличника. Хотя сами регалии остаются – доктор науки, со всеми правами на территории Испании.
Я, к счастью, уже работал здесь. Когда писал докторскую, одновременно работал в Институте стратегического анализа и прогноза у Салиева Акылбека, при КРСУ, как ведущий научный сотрудник.
- Мыслей уходить на духовный путь у вас не было?
- Иногда были. У меня два образования: и светское, и чисто шариатское. Я применял оба. Писал статьи по международным отношениям, по Ближнему Востоку и так далее. Но одновременно иногда читал лекции, в кругу друзей и семьи какие-то наставления делал, совершал обряд нике.
- А у вас есть такой статус?
- Конечно, у меня же диплом со специализацией «исламское право и исламский шариат». Нике проводил, жаназа читал. Иногда имамом просили быть. У меня также были научные исследования, связанные с исламом, с разными организациями. С фондом Фридриха Эберта, например, есть совместная монография по мусульманской общине. Потом было исследование с датчанами на базе АУЦА «Социальная активность мусульманской общины Кыргызстана на современном этапе» . Был привлеченным тимлидером по социологии. Далее меня пригласили в академию ОБСЕ, как лектора, я два года читал лекции по политическому исламу. После этого я начал работать в Дипакадемии. С 2011-12 года и по сей день я и. о. профессор на кафедре международных отношений и права. В религиозной сфере тоже работал, был членом совета улемов, затем заместителем муфтия КР и сейчас в мечети Сарахси с прошлого года лекции веду.
- Ваша религиозная деятельность не оплачивается?
- Не оплачивается, это просветительская деятельность. У нас есть зарегистрированная религиозная организация «Аль умма», мы работаем в рамках закона. Имеем право преподавать, читать лекции. Не только в мечетях. По просьбам наших граждан снимали помещение и для молодежи, для всех желающих проводили уроки по исламу на определенную тему. Сейчас хочу возобновить это. Это светская аудитория, туда может любой прийти, вне зависимости от пола, веры и национальности.
- Мне нравится, как проповедует Аляутдинов. У него ислам связан с современностью. Абсолютно все пронизано вектором развития в свете ислама. У вас я это тоже почувствовала.
- Ислам – религия практическая. Ислам есть повседневная жизнь: рождение, смерть, зарабатывание денег, работа, отдых – это все ислам. Вся жизнь нашего пророка Мухаммада (САВ), и есть ислам. Как он с женами разговаривал, как улыбался, как спал, как относился к соседу, к незнакомым людям – с его поведения мы должны брать пример. Сегодняшняя проблема в том, что мы не уделяем внимания поведенческой линии, подражанию пророку нашему, как человеку. Мы мало знаем о нем. Не секрет, что иногда действия некоторых не подходят ни к исламу, ни к действиям пророка.
- Есть ли указание в исламе на то, что полностью закрывается женщина. Есть ли запрет на образование, на услуги медицины?
- Этого нет. Это все не от ислама. Наоборот. Ислам очень научен. Если не ошибаюсь, есть более двух тысяч аятов, связанных с современными научными открытиями – астрономией, медициной, эмбриологией. Очень много связанного с наукой. Надо смотреть на историю, мало кто изучает ее, к сожалению. История – это мать наук.
- Ну, она же тоже пишется разными людьми с разными целями.
- Я имею в виду, если мы посмотрим историю средних веков, историю халифата, то неоспоримый факт, что развитие медицины, культуры, личной гигиены - все идет с востока. Вся современная западная наука, от которой мы сегодня зависим, имела греческие корни, но они прошли сначала через арабские страны, через ислам
- Вы говорили в одной из проповедей, что сейчас наука и технологии в мусульманских странах в очень отсталом состоянии, но когда-то они зародились именно в мусульманском мире. По вашим словам, мусульмане перестали критически мыслить, хотя есть аят, где говорится , что Аллах не любит тех, кто не любит работать, не видит и не слышит. Аллах любит думающих.
- Дело в том, что ислам в книгах совсем другой. А в реальности работает человеческий фактор, человеческая интерпретация. Почему произошло такое отставание, почему сегодня мы в числе догоняющих, как цивилизация? Многие историки, исследователи говорят о том , что в начале 12-14 веков произошло закрытие двери иджтихада – такого мышления, когда человек читает текст, мыслит и ищет в нем ответы. Иджтихад переводится как усилие или как критическое мышление, это логическая работа, когда человек, допустим, не полагается на уже достигнутые результаты, а постоянно находится в процессе исследования и размышления. Тогда все ученые в исламе объявили, что не надо думать, так как шариат уже написан. И после этого все остановилось. Начался таклид – слепое следование. Раз все написано, то уже не надо думать. Но мы не должны только говорить про иджтихад. Есть целая группа причин, повлиявших на отставание, на стагнацию и потом уже на деградацию в целом. Да, первая причина остановка – иджтихада, но основная причина – это политическая модель. Основная причина почему государства приходят в упадок это присвоение власти и коррупция. Власть в период четырех праведных халифов не передавалась по наследству. По исламу власть должна избираться. Сегодня это называется демократия. Все четыре праведных халифа были избраны и утверждены путем голосования, в которых участвовала вся умма. Почему? В исламе запрещается передавать власть по наследству.
- Это записано?
- Это хадис пророка Мухаммада (САВ). А также есть непрямые аяты Корана, где Аллах порицает власть фараона и Нимрода. Один объявил себя при жизни господом богом, а второй представляет правление олигархии. Это в исламе называется тагут – лже-божество, идол. Есть хадис пророка Мухаммада, где он обращается с осуждением к пятому халифу, называя имя целой омеядской династии. Весь этот период кроме тридцати трех лет считается королевством. А до этого было время правления халифа. И после этого пророк, обращаясь к Муавии, говорит: «О, Муавия. После меня тридцать три года будет избранность халифов, после тебя мулк (кыргызча мулк это имущество, на арабском мулк это власть), власть, как собственность начнут передавать, то есть произойдет захват власти, власть становится собственной. Именно в тот период начался омеядский халифат. Да, в его период было расширение, колоссальное развитие наук, обусловленное предыдущими типами правления, когда халифы избирались. Но уже была заложена мина замедленного действия, власть стала абсолютно авторитарной. Халиф передавал своему сыну, сын своему сыну, началось династическое управление. Оно не стало отличаться от того управления, которое было и до ислама, в Китае, допустим, в Вавилоне и других странах. Ислам отличается тем, что власть принадлежит Господу Всевышнему. Суть власти в этом. И правитель должен помнить об этом.
- Говорят, в Коране написано, что власть священна?
- Власть не священна. На самом деле разговор идет о том, что истинная власть принадлежит Аллаху. Господь не отдает власть, а временно передает как испытание народу обществу и тому, кого избрали. В чем отличие демократии от ислама? В демократии источником власти является народ, в исламе источником власти является Всевышний, Господь, который передает народу полномочие выбирать. Поэтому отличие демократии от ислама в том, что в такой демократии, как, допустим, в западных странах, путем использования Окна Овертона (метод при котором неприемлемое становится приемлемым путем упоминания в публичном пространстве – прим.) , гомосексуальные отношения, например, у них уже легализованы и это уже не является для них грехом. Там общество может провести референдум и разрешить однополые браки. То, что сейчас и происходит. В исламе такое не пройдет, даже если всему народу промоют мозги через Окно Овертона и весь народ решит, давайте в парламенте утвердим закон о легализации однополых браков. Это будет нелегитимно, потому что власть принадлежит Господу Богу, а он запретил однополые отношения.
- А почему Аллах запрещает однополые отношения?
- В Коране не найдете прямого запрета, но вся суть коранических текстов такова, что это считается прелюбодеянием и омерзительным. Законы творца в том, что он создал каждого по паре – мужчину и женщину, и установил между ними брак, чтобы было потомство, и, чтобы один в другом находил успокоение. Однополые отношения противны божественной природе, понимаете? Поэтому запрещено.
- Почему же это существует?
- Это очень сложный вопрос. Не будем говорить с точки зрения религии и духовности. Там есть свое объяснение существованию такого явления. Но скажу вот что, когда ведется пропаганда путем навязывания, распространения, создания моды, то можно внушить что угодно, особенно подростку, особенно в период выброса гормонов. Например, мода унисекс, где одежду может носить и мужчина, и женщина. Или, допустим, сейчас модно распространение такой идеи среди молодежи и подростков с хрупкой психологией через мультфильмы, музыку, поп-музыку. Возьмите, к примеру, поп-группы корейские, очень трудно понять, где мальчик, где девочка.
- А почему и зачем создают такую моду?
- Данная идеология превратилась в очень серьезный инструмент развращения нашей молодежи в целом. Я жил определенное время в Европе и мне друзья мадридцы говорили, что хотят иметь нормальные семьи. Испанцы очень любят детей. Многие семейные с детьми переезжают за город. Почему? Один из ответов был: нам очень стыдно с детьми ходить в центре города, потому что все происходит открыто днем на улице, в парках. Это касается и Германии, особенно в период гей-парадов.
Извините, но мы ведь люди. Если человек подчиняется своему эго, своей похоти, то он падает ниже животных. Если человек контролирует свой разум, свои страсти, то становится выше ангелов, потому что ангелы не имеют свободу выбора. Возникает вопрос, кому это нужно, в чем настоящая цель? Многие меня поддержат, как мусульмане, так и христиане. У нас есть общее предзнаменование о больших испытаниях, связанных с появлением антихриста по-арабски даджаль, когда подобные вещи будет сильно проявляться и распространяться, когда и от религии останется только внешний вид. Сегодня вроде много верующих в Кыргызстане, и мы говорим Слава Аллаху! много мечетей, свобода вероисповеданий. Но немного качество отстает от количества, если простыми словами сказать.
- С чем это связано?
- В исламе говорится о том, что Иса был послан Бану Исраил сынам Израиля по причине того, чтобы обновить их веру. Перед приходом Исы Алейху салам, иудейское общество было поделено на фарисеев, саддукеев, книжников. До сих пор в русском языке мы используем слово фарисейство, которое характеризует поверхностную набожность. Фарисеи внешне были очень агрессивны в религии, очень жесткие и скрупулезные в вопросах веры. Но когда вопрос касался наживы, получения прибыли, то весь религиозный налет слетал сразу. Они сразу забывали о вере.
Внешняя атрибутика не решает главного вопроса - состояния сердца. Человек может иметь внешнюю атрибутику, молиться пять раз в день, каждый день поститься. Но, если в сердце не проник ислам, если человек не живет этим, если он не богобоязненный, если он говорит, но не делает , если у него в каждом слово Бог, Аллах, Всевышний, но, когда дело касается наживы, денег или любой другой выгоды, и он забывает об Аллахе– это фарисейство. Фарисеи занимались торговлей, вроде были очень набожными, но в реальности были далеки от веры. Иудаизм превратился в обрядовую, ритуальную религию, стал очень сухим и жестким. В иудаизме почти не стало духа, в основном вопросы сводились к мелочам. В субботу мудрецы могли спорить с пеной у рта о самых ненужных второстепенных вопросах – о том является ли яйцо снесенное в субботу халалом или харамом. И сегодня часто происходит то же самое.
Вторая группа религиозных ученых – саддукеи. Элита, которая ведала храмом. Они проводили государственные обряды в присутствии первых лиц, собирали налоги, садака и прочее. И тоже были далеко от народа. Сегодня мы в целом имеем дело с тем, что слишком начали входить в детали, поэтому ислам начинает приобретать странные формы. Человек, допустим, еще не созрел, духовно не богат, но практикует. И начинает входить в мелочи. Для него ислам становится скучным, всего лишь, как система сухих правил, запретов и разрешений: налево пойдешь – в ад попадешь, направо пойдешь – в рай попадешь. Сердце человека от этого начинает черстветь. А в исламе самое главное – сердце. Если оно черствое, то оно как камень. Человек перестает ощущать живую веру и становится жестким и формальным.
Ислам – религия отношений. Важно как вы относитесь к своей жене, к работникам, к своему соседу, как вы ходите, разговариваете с чужими людьми, как вы относитесь ко всему. А сегодня бывает так, что разные жааматы даже не здороваются. Это разве по-мусульмански?
Когда я был заместителем муфтия, было много жалоб. Одна верующая мусульманка читает намаз так, но соседка придерживается чуть другого, мол, на мое «Салам Алейкум», молчит. Говорит: «Ты заблудшая, в ад попадешь». Представляете? В отношении других конфессий то же самое. Поэтому Аллах послал Ису ибн Марьям , чтобы он обновил. Он не пришел с законами и запретами. Он пришел к сынам Исраила и говорил о милосердии, милости, любви. У нас сегодня все немного уходит в жесткость, обрядовость. А ислам – это прежде всего добрый нрав, мягкость, милосердие, отношения.
Ислам – религия умеренности, равновесия и гармонии между духовным и мирским. В исламе нельзя бросать мирскую жизнь и нельзя забывать духовную. Наша основная цель – это ахират (жизнь загробная). Аллах – наша цель, мы живем и возвращаемся к Аллаху, то есть мы живем только определенный период как экзамен и для того, чтобы наилучшим образом делать благие дела.
- То есть , в этой жизни надо быть профессионалом своего дела и добрым совестливым человеком…
- Конечно, надо много и хорошо работать, быть мастером своего дело. И не критиковать. Я прошел через это. Когда не хватает знаний, человек замыкается, путается и работает не над сердцем и интеллектом, а только над формой. Мы должны говорить о качественном образовании, просвещении. Много лет поднимаем вопрос, что необходимо готовить национальную и религиозную интеллигенцию, мусульманскую. Без интеллигенции, интеллектуальности, развития, без культуры никак. Ислам- это тоже культура. В начале я говорил об этике, как разговаривать, как здороваться, как кушать. Все это дополняется национальными особенностями. Ислам не растворяет национальные традиции и обычая, он их сохраняет, только, если где-то есть перекос, основы ислама подравнивают его.
- Иногда те, кто ратует за традиционную культуру выступают против мусульманства.
- Где-то я их понимаю. Они же видят, то, что иногда вместо ислама сюда привозят и просто копируют чужую культуру. Это по незнанию импортируют сюда молодые ребята. Поскольку здесь основ нет, едут получать знания за рубеж, копируют и привозят сюда все. Но я хочу сказать, что ислам не растворяет, наоборот Аллах хочет, чтобы мы были разными. На это есть аят Корана: «Я создал вас разными народами и племенами», то есть, это воля Аллаха, чтобы мы были разными, потому что в этом красота. Посмотрите на окружающий мир, все разное, цветы разные, деревья разные. И мы должны быть разными. Но лучшие из нас – богобоязненные в делах, в намерениях, в поведении. Ислам не растворяет кыргызов или другие национальности, поэтому они и сохранились исторически.
Другое дело, что есть, конечно, обычаи, которые могут не соответствовать целям ислама, духу ислама. Например, ала качуу запрещено и исламом, и светскими законами. Если это без разрешения, без спроса, то это воровство, насилие и преступление. В исламе брак заключается по обоюдному согласию.
Главная проблема – это неисполнение законов Аллаха, человеческий фактор.
- В одно время много мусульман именно радикального течения было. На сегодня как ситуация обстоит?
- Нам надо работать не с последствиями, а с причинами. В первую очередь необходимо образование – это слабость нашего официального, традиционного духовенства в плане просветительской и профилактической работы. И второе - самое главное - вопросы социальной справедливости.
Есть латентные (скрытые) процессы. В наших странах и в целом в регионе складывается не совсем благоприятная геополитическая ситуация. Во-первых, близость Афганистана, там большие игры. Второе, наши страны, наша территория, регион становится своего рода площадкой для развертывания большой игры с участием больших глобальных игроков России, Китая, США, ЕС, Турция, Саудовская Аравия, Катар. Есть большие игроки и, как мы уже видим на примере Афганистана и Сирии, есть группы, спецслужбы разные, которые могут использовать определенные инструменты. Внешний фактор присутствует.
- То есть это не стихийный процесс?
- Нет. Есть внешний фактор и его нельзя исключать. Второй фактор внутренний. Радикализация происходит из-за социальной несправедливости. Человек не может быть плохой сам по себе, всегда что-то влияет. Нехватка знаний, образования, жизненная ситуация, отсутствие справедливости. На этом месте может оказаться любой.
Есть еще действия, которые подталкивают к радикализации. Чем сильнее нажимаешь, чем больше репрессий, запретов, тем больше риск, что человек может в то или иное течение уйти подпольно и стать радикальным. Поэтому я очень поддерживаю, что у нас государство ведет суверенную политику и не запрещает того, что другие, соседние страны запрещают. В плане национальных интересов, конечно, должен быть контроль. Но нельзя перегибать палку. Это как пружина: чем сильнее нажимаешь, чем сильнее разжиматься будет.
Все-таки время изменилось. Надо понимать и то, что в Афганистане произошло. Возникла новая модель правления. Если во всех пяти странах Центральной Азии светское правление, то теперь рядом появилась витрина. В наших странах большинство, до девяносто процентов (у нас девяносто восемь) коренного населения мусульмане. Процесс реисламизации, возврата и поиска идентичности продолжается. Ислам будет расти все равно, потому что это уже не только культура, не только религия, ислам – это мировоззрение. Это не только про то, как намаз читать, это и то, как управлять государством. Посмотрите историю. Ислам государствообразующая религия, которая построила государства и цивилизации, в ней есть правила экономики, банковской системы, системы управления, уголовного права, гражданского права и прочего. Поэтому к этому нужно очень серьезно относиться и далеко смотреть. Вперед смотреть. Нам надо правильно формировать свою кыргызскую школу.
- А у нас идет такой процесс формирования?
- Нет, еще и не начался. Я был заместителем муфтия и хотел предложить некоторые реформы, понемногу вводить изменения, но, мне кажется, не готовы еще к этому. Кыргызстан не готов и муфтият не готов. Там ситуация такая же, как и во всей стране. Мы движемся, живем и плывем по течению. Авось пронесет? Но есть такая древнешумерская пословица «Плывущий по течению реки вернется пыльною дорогой».
- По поводу покрытия. Я знаю, что в западных странах тоже есть мусульмане, давно верующие и очень глубоко практикующие, но они в миру не покрываются. Вы как относитесь к этому?
- Я все-таки придерживаюсь текста, где каждая женщина должна покрыть свой аврат.
В аврат входит все, кроме лица, кистей рук и ног. Как покрыть это уже, как говорится, дело вкуса, национальных традиций и времени. Потому что самое главное требование от покрытия – оно не должно быть прозрачным, не должно быть обтягивающим, не должно привлекать слишком внимания, не должно быть кричащим. Можно при этом выглядеть вполне современно. Есть каноническое покрытие, которого нужно придерживаться, но бывают моменты, когда человек только приходит к религии или еще только находится в пути. Тот, кто решил покрыться, должен делать это осознано. Не так, чтобы сегодня одел, а завтра передумал и снял. Не на раз, потому что это все-таки выбор, религиозный выбор.
Но самое главное, мне кажется, это наше намерение стать лучше, каждый должен заниматься собой для самосовершенствования и улучшения своего сердца, своих деяний. Не нужно искать у соседа соринку в глазу, когда у самих бревно. Потому что многие сейчас, к сожалению, осуждают других, но не замечают себя, свои поступки. Общество начинается с каждого из нас. Когда каждый из нас будет заниматься собой, исправлять самого себя, а потом уже советовать другому, причем, в очень мягкой форме, тогда атмосфера будет улучшаться. У нас очень много критикуют, много обвиняют. Это, мне кажется, не совсем правильно.
- Да, на первый взгляд, сейчас много токсичных людей. Они кого -то обвиняют, на кого-то нападают. Но если не критиковать, то как изменить ситуацию?
- Критиковать можно, но есть мудрость. Вы должны критиковать не личность, а дело. Нужно знать как подойти к человеку, как разговаривать. В исламе очень четкие правила, если увидели, что человек делает какой-то грех, не связанный с убийством другого, то вы должны этот грех скрыть, например распитие спиртного. Нельзя показывать его аврат, нельзя открыть его стыд. Надо один на один к нему подойти и мягко ему напомнить, что желательно исправить свое поведение.
Второй момент, если человек увидел, как другой человек наносит другому вред, он должен, конечно, вмешаться. Должен сделать это общеизвестным, обратиться в милицию и так далее. При этом, есть очень тонкие вещи. Я приведу пример. Один из халифов Умар ибн Хаттаб, услышал по пути за высоким забором веселую компанию. Он залез на забор и увидел компанию, мусульмане сидят и вино пьют. Он прыгнул во двор и начал их укорять. Один из пьющих вино встал и сказал ему: «Ты халиф? Какое ты имеешь право зайти в мой дом без спроса?». И халиф извинился и вышел. Есть конкретная этика, как это делать, даже если человек халиф. Есть определенные тонкости, начинать всегда надо с себя.
Приведу пример про того же халифа Умар ибн Хаттаб. Однажды сидел халиф и писал. На столе горела свеча. В это время к нему зашел друг с каким-то вопросом. Халиф сказал: «Подожди». Он потушил горящую свечку, вытащил и поставил другую. «Зачем ты это сделал?» -спросил друг. Халиф ответил: «Когда ты зашел, горела свеча казенная. Но ты пришел ко мне, как друг, и мы сейчас будем говорить с тобой как друзья и не будем касаться государственных дел, поэтому я потушил государственную свечку и зажег свою собственную, чтобы провести с тобой время.». Вот это и есть личный пример – чистота помыслов, чистота деяния. Мы можем улучшать самих себя. В Коране Аллах говорит: «Поистине Аллах не изменит ваше общество, пока вы сами не начнете изменять себя сами.». То есть пока мы сами не начнем себя изменять, никто ничего не изменит. Чудо не произойдет.
- Домашнее насилие ужесточается в Кыргызстане и во всем мире. В Коране, насколько я знаю, есть аят, который говорит, что можно шлепнуть жену. Это так?
- Этот вопрос мне часто задают. Я так скажу, существует такое понятие, как толкование Корана. В этом смысле есть несколько вариантов толкований данного аята. Первый толкуется, как (дараба) - ударять символически, показать будто ударяет, напугать. Но современные алымы, ученые дают свое толкование этого аята в условиях современных реалий и роста феминизма. Они нашли в арабском слове дараба другое значение. Такое как удалять, удаляться на расстояние. Все зависит от культурного уровня каждого из нас. В любых семьях, если происходит ссора, то у одних это заканчивается побоями, а у других муж просто уходит в гараж или отправляет жену отдохнуть куда-нибудь. Удаляется. Хороший муж никогда не будет бить жену. Сам пророк Мухаммад (САВ) ни разу не поднял руку на своих жен. Не было такого. Нет ни одного хадиса на этот счет. Наоборот, когда пророк сделал последний хадж, он оставил последнее завещание: «Относитесь хорошо к женщинам, берегите женщин. Поистине, женщина - аманат, данный на время, за который будет спрос перед Всевышним.»
- Эротическая сторона. В отношениях между мужем и женой все можно?
- Есть неприемлемые моменты, они такие же, как и в светской этике среднестатистической семьи. А все остальное можно. Но в первую очередь это наше намерение, чистота намерений, чистота помыслов.
