Жоомарт Жолдошев уехал в Америку, карьера его шла вверх, он почти достиг своей американской мечты, но произошли июньские события 2010 года. Он бросил все, приехал сюда и пошел в армию миротворцем.

- Где ты родился и кто твои родители?

- Я родился в 1982 году в городе Ош. Но жили мы в Узгене. Отец работал в органах внутренних дел и позже пожарным, мама работала в РОВД бухгалтером-экономистом. Нас пятеро у родителей.

- Как ты оказался в Америке?

- По государственной программе департамента США. Это школьная программа по обмену. 11 класс я учился в Узгене, у меня был неплохой английский, и поэтому участвовал в Олимпиаде. Прошел два тура, на третий меня пригласили с родителями. И только тогда я узнал, что победителей олимпиады отправляют в Америку. Очень сильно разволновался. Вот так в 1999 году я в первый раз поехал в Америку.

- Как первые впечатления?

- До приезда в Америку у меня было много ожиданий, стереотипов, но когда я там оказался, то понял, что там тоже живут обычные люди, с такими же, как и у меня, чувствами и переживаниями. Местную культуру я начал чувствовать месяца через три-четыре.

- Не комплексовал?

- Нет. Совсем нет. Там предусматривается ориентационная неделя. Как первый опыт это было неоценимо.

- И где ты учился?

- Я там учился в физико-математической школе. Хотел стать инженером, но когда через год вернулся в Бишкек, то поступал в АУЦА. А там, к сожалению, не было инженерного факультета, и я пошел на юридический. Это тоже очень близкая для меня область. Родители, как я уже сказал, работали в правоохранительных органах. В АУЦА я учился до 4-го курса и перевёлся на заочный.

- Зачем?

В армии

- Я пошел служить в армию.

- В армию?! Добровольно?

- Ну да. Абсолютно добровольно. Служил в Кой-Таше во второй бригаде. В то время тоже было очень много вопросов со стороны окружающих. Многие меня не понимали. Где Америка, где АУЦА и где кыргызская армия? Но, во-первых, у меня были планы работать в органах спецслужб, во-вторых, в нашей семье все военные, у меня брат спецназовец, папа полковник в отставке, сестра в РОВД работала, мама в органах, то есть у нас семейная традиция.

- После АУЦА и Америки как тебе показалась армия?

- Морально я был готов и выдержал все испытания.

- А какие испытания?

- Ну, во-первых, дедовщина. Многие удивлялись, как я мог молчать, являясь юристом, зная свои права. Но я к этому относился так: всю жизнь в армии это было. Значит, я это переживу.

- Это же унижение достоинства?

- Это зависит лично от каждого. Там можно противостоять. Некоторым правилам я подчинялся, некоторые правила я не принимал.

- Какие именно не принимал?

- Например, старшие по службе заставляли младших искать деньги. Ребята ночью выходили из части и просили в основном у пожилых мужчин, мол, байке я служу, хочу домой позвонить. Многие дают. Для меня это было унизительно, у меня много знакомых в городе, я не мог себе такого позволить. Сказал: «Ребята, хоть убейте, не пойду». Другие приказы, например, полы мыть, физические нагрузки я выполнял.

- А тебя не били за это?

- За это нет. За другое бывало и били. Там нет статусов, нет финансового превосходства, все на равных. И только характер проявляется.

На службе

- Разница в образовании между тобой и другими солдатами сказывалась?

- Да. Я в основном общался с офицерами. Были там такие офицеры, которые отучились за рубежом - в Германии, в Турции. У них было другое мировоззрение, мне было с ними интересно.

- А чужаком тебя не считали?

- Нет. Наоборот, уважительно относились. Никто не знал сначала, что я говорю на нескольких языках. Но одно я понял: знания вызывают уважение. Я до сих пор общаюсь с офицерами и солдатами, с которыми служил.

- У тебя после службы в армии поднялся патриотический дух или, наоборот, совсем упал?

- Немного было разочарование, но потом прошло. Я помню, что когда я поступил в АУЦА, начались баткенские события. Я тогда пошел в военкомат, чтобы записаться добровольцем, но меня не взяли. В университете декан вызвала, с телевидения приехали, мама приехала с папой. В общем, я не поехал, но мой брат спецназовец участвовал в баткенских событиях. Патриотизм нам в семье прививали с детства.

- Ты не жалеешь, что потратил время на армию?

- Абсолютно не жалею. Это был жизненный урок, очень ценный опыт. У меня есть друзья по армии, я знаю военное дело, владею определенными спецнавыками, характер закалился. В 2010 году меня взяли в миротворцы благодаря этим навыкам.

С мамой и женой

- Значит спортом, наверное, занимаешься?

- Я был КМС по дзюдо, но после травмы немного отошел от спорта. В этом году начал снова заниматься, чтобы быть в форме. Я не хочу стыдиться перед своими детьми, хочу, чтобы мои дети гордились мною. Хочу, чтобы видели меня волевым, сильным.

- А ты женат уже? Кто твоя жена?

- Да, я год назад женился. Моя жена экономист по профессии.

- Что ты делал после армии?

- Уехал в Китай, учился там на курсах по международному праву. Потом вернулся. Учился заочно, работал. Я мечтал глобально работать и смотреть на мир широко. Я считал тогда, что если поеду за границу и буду там работать, то это предел моих мечтаний. Потом опять уехал в Штаты, жил там, работал, брал различные курсы, занимался самообразованием. Опять вернулся и работал в нефтяной компании. Но в последние годы я в основном занимался юриспруденцией, старался привлекать сюда инвесторов, так как я имею связи за границей. Мои друзья приезжали сюда по моему приглашению, но вынуждены были уехать отсюда из-за системы. А в 2009 году я поехал в Штаты и решил там остаться и работать в юридической компании.

- В какой?

- Пока ни в какой. В Америке нереально было устроиться в юридическую компанию, потому что с нашим дипломом там вообще ловить нечего. Но у меня была цель — устроиться на работу в американскую юридическую компанию. Я стал рассылать своё резюме в самые различные компании. Они спрашивали меня, чем я буду полезен для них, я говорил, что знаю законодательство Кыргызстана, России, Казахстана. Они спрашивали: «А нам это зачем?» «И вправду зачем?» - подумал я и решил сначала изучить американское законодательство, а потом уже стал предлагать свои услуги. Для этого надо было бесплатно где-то пройти стажировку, и я начал обходить компании. Все отказывали или уклончиво предлагали прийти в следующий раз, что означало тот же самый отказ.

Глава юридической компании

- Почему отказывали?

- По нескольким причинам. Во-первых, стоял вопрос зарплаты. Во-вторых, там много местных юристов с соответствующими знаниями, и они предпочтительней, чем иностранцы со знанием кыргызского законодательства, и, в-третьих, там действует миграционное законодательство — нужно подавать ходатайство о разрешении на работу. Это целая процедура, и никому неохота этим заниматься ради какого-то иностранца. Я обошел кучу компаний. Везде отказ. Я уже совсем отчаялся и не верил, что мне удастся устроиться куда-нибудь. Но однажды по дороге на тренировку я увидел адвокатскую контору и, абсолютно не веря в успех, зашел туда и попал прямо к президенту компании. До этого я ходил в костюме, при галстуке, а тут оказался в спортивной форме, в ботасах. Но делать нечего, стал объяснять, мол, так и так я согласен мыть полы, окна, убираться в офисе, мне не нужна зарплата, мне не нужны никакие документы, единственное — дайте мне возможность читать ваши книги, задавать вопросы и изучать кейсы. Это всё, что мне надо. Я говорю, а он смотрит на меня и улыбается. «Ну, - думаю, - издевается что-ли?» Спрашиваю его: «А почему вы улыбаетесь?» Он отвечает: «Себя вспоминаю. В 15 лет я точно также пришел в юридическую компанию и говорил те же самые слова». У меня проснулась надежда, я ещё пока не понял, что это настоящее везение, и спросил его: «Значит, вы понимаете меня?» Со следующего дня я вышел на работу в эту компанию. Не убирать офис, а заниматься бумагами. Днем и ночью сидел в офисе, возился с бумагами. Уже через месяц я научился составлять исковое заявление, назначать экспертизу, принимать клиентов.

- А на что ты жил?

- По вечерам, с 4-х до 12 я работал официантом в ресторане. Там я зарабатывал на жизнь. Этих денег мне хватало на книги, на курсы, оплату жилья и еду.

- А где жил ?

На Манхэттене

- Я снимал однокомнатную квартиру. У меня была одна цель, и я стремился только к ней — работать в юридической фирме. И слава Богу, через месяц меня уже приняли на настоящую работу. Мне начали платить проценты с дел, которые я вел. Вот так я устроился на первую серьезную работу в Америке. Потом у нас произошло слияние с другой крупной юридической конторой, мы работали в Бруклине, а они в Манхэттене. Через какое-то время мы все переехали в Манхэттен. Сбылась моя американская мечта, то к чему я стремился. Работа шла хорошо, я был доволен тем, чего достиг. Знаете, на первом курсе многие, знавшие русский язык, учились очень хорошо, а я не знал русского, понимал, но не говорил. А потом наши профессора удивлялись, ребята, которые учились намного лучше меня, не могли работу найти. Значит, не это главное было. Не оценки. Никто не смотрел на мои бумаги, никто не смотрел на мои оценки, смотрели только на меня, на мое стремление и старание. В общем, всё у меня на тот момент складывалось прекрасно.

- А на чём ты специализировался?

- У меня была узкая специализация - травмы, медицинские ошибки. Это очень часто встречается. Там это огромный бизнес.

- В общем, не адвокат дьявола.

- Мне понравилась американская юриспруденция, потому что это совсем другое. Классической юриспруденцией заниматься в Кыргызстане нереально, все органы этой сферы коррумпированы. Юриспруденция здесь не работает. Когда работаешь с клиентами, они все автоматически хотят стопроцентного выигрыша, независимо от юридических позиций, хотят использовать все связи и готовы за это платить. Но истинная адвокатура не в этом состоит. В Америке, если даже и существует коррупция, то обычные граждане её не ощущают, там можно заниматься классической юриспруденцией, защищать с её помощью интересы, доказывать, находить зацепки, придумывать линию защиты, готовить выступление. Там получаешь удовольствие от адвокатской работы. Я на тот момент не выступал пока еще в суде, потому что только готовился сдать экзамен на лицензию, у меня уже были готовы все документы, но я не успел.

- Почему?

- Я был на пике, у меня был такой подъем сил, настроения. Все шло хорошо, я готовился к получению лицензии, были огромные планы открыть свою фирму и выходить на международный уровень. Но в апреле произошла революция. Когда ты далеко, за границей, информация о происходящем воспринимается страшно. Новости в Интернете все разные, приходилось самому додумывать. Я уверен, что все антинародные системы будут у нас обречены, я горжусь своим народом, людьми, которые сделали это, это такой дух, такая сила. Но вдали от дома было очень тревожно. Многие там удивлялись кыргызам, и узбеки, и таджики, и казахи. Но я как-то внезапно остановился, перестал радоваться карьере, всё время думал о том, что происходит здесь. В мае случились события в Джалал-Абаде. Мои коллеги все знали и поддерживали меня, все с утра открывали наши сайты и узнавали о ситуации в Кыргызстане. Они знали наших политиков по именам. Но на душе у меня был тяжелый груз, я как будто чувствовал, что произойдет что-то страшное. И вот в июне мне звонит один из наших соотечественников и спрашивает: «Слышали, байке, что происходит на юге?» Я надеялся, что это обычный митинг. В Интернете только-только начинали давать информацию. Я позвонил ребятам из Оша, и они мне сказали, что там творится. В ту же секунду я решил ехать туда. Мне уже были не интересны мои американские успехи, все мои труды, все усилия вдруг стали ненужными и мелкими. В тот же день я сдал дела, позвонил в авиаагентство, заказал билет (втрое больше заплатил, чтобы улететь на следующий день), позвонил в военкомат. Все вещи оставил, забрал основное и вылетел сюда. Прилетел утром, дома никого не было, я кинул вещи в своей комнате и сразу в военкомат. Там как раз забирали ребят-добровольцев в Ош. Армия маленькая, сами понимаете, не готова была к таким событиям. Поэтому набирали добровольцев.

- А что много их было?

- Да, много было людей. Я спросил: « Когда следующий набор?» Хотел успеть поздороваться хотя бы с мамой. Они мне говорят: «Сейчас». Пришлось остаться.

- А мама не знала, что ты приедешь?

- Она не знала. Когда мы в автобусе ехали, то там были журналисты с «Пятого канала», и военком сказал им, чтобы засняли меня. Я в тот момент был в таком состоянии, у меня было такое чувство, которое я не могу по сегодняшний день объяснить. Я не мог наслаждаться жизнью и комментировать со стороны, давать оценки, сидя за границей, когда здесь убивали друг друга. Я рвался в Ош. И на этих эмоциях меня снимали. Журналисты о чем-то спрашивали, я что-то отвечал, в общем, вечером меня показали в новостях. Мама мирно сидела дома, ни о чем не подозревая, вещи в моей комнате — она их не видела и вдруг меня показывают по телевизору. И родственники, и друзья тоже по телевизору увидели. Очень многие считали меня тогда идиотом, мол, обычно от войны уезжают, от войны бегут, а ты наоборот. А я не могу объяснить, я приехал и все.

- И как мама?

- Мама плакала. Позже я позвонил и говорю: «Вот, мам, я здесь». А мама же в милиции работала. Когда моя мама не уважает кого-то, она говорит: «Да он, вообще, даже в армии не служил». Поэтому она поняла меня.

Знаете, если мужчина в 30 лет уже служил, знает, что такое оружие, и знает, что происходит в мире, и он не может навести порядок в своей стране, то что тогда старики и дети должны что ли этим заниматься? Кто-то же должен пойти. Я считаю, что это моя прямая обязанность. Не должно быть здесь никаких конфликтов ни на какой почве. Я жил в США — на самом деле многонациональной стране, стране эмигрантов. Там выходишь с утра и навстречу тебе — черные, белые, красные, и это нормально. Нельзя узбека или кыргыза считать врагом из-за национальности. Я помню и 90-й год. Тогда мы жили в Узгене. Мне было 8 лет. Отец находился в РОВД, он позвонил и сказал, что не сможет вырваться, что здание полностью окружено, и сказал, чтобы мама спасала себя и детей. Все были очень напуганы, и тут примчался брат на какой-то грузовой машине — развалюхе, он быстро вывез всех нас из Узгена, а сам вернулся обратно. Ему было 18 лет.

- И куда тебя отправили из военкомата?

- Меня оставили в Бишкеке. Кыргызов старались не отправлять в Ош, отправляли в основном добровольцев-славян — русских, украинцев. Они поехали отдельной ротой.

- Это были местные парни?

- Да, это наши местные ребята с Чуя, с ближайших сел. Надо отдать им должное, они посчитали своим долгом принять участие в наведении порядка. Среди добровольцев были и дунгане. И очень много украинцев и русских. Эти ребята настоящие патриоты. У всех есть спецнавыки. Они уехали в Ош. А нас оставили в городе, в Кой-Таше было много оружия, мы охраняли этот объект, потому что были разные опасения, и патрулировали весь север, начиная с Тоо-Ашуу до Токмока. А позже мы поехали и в Ош. Больно было смотреть, у всех страх и ненависть, недоверие, тягостная аура. В Ош я поехал не как военный, нам по тем же причинам не дали форму. Но я помогал очищать город. В конце августа, уже после референдума и легитимизации власти, нас отпустили по домам. Вот тогда я увидел в первый раз и маму, и родственников.

- Так ни разу и не заехал к ним?

- Нет. Времени не было.

- А почему ты остался в Кыргызстане?

- Был страх, что страна поделится на юг и север, все говорили об этом. Тогда я дал себе слово, что сделаю всё, чтобы не допустить этого. Я подумал, что я в таком возрасте, когда уже можно что-то делать и говорить, и быть услышанным. Слава Богу, все хорошо разрешилось в итоге. Но я решил остаться в Кыргызстане и осуществить свою мечту здесь. Открыл собственную контору и начал пропагандировать идею выхода на международный рынок. То есть хочу, чтобы наши юристы не варились здесь в собственном соку, а видели мир, участвовали в судах и переговорах за рубежом. Мы должные выезжать и конкурировать, по своему опыту знаю, я очень даже хорошо соревновался со многими адвокатами в Америке, участвовал в судах в Дубаи, в Турции. То есть, мы можем входить в глобальный мир высококлассными специалистами, а не только посудомойщикамм или дворниками. Находясь здесь, можно продавать услуги за границу. Это возможно. Мы этим занимаемся.

- Но внутри нашу юридическую систему возможно ли изменить?

- Я очень хочу, чтобы у нас была возможно заниматься классической юриспруденцией. Хотя в судебной области ситуация ужасная. Один из уважаемых людей как-то сказал мне: «Самое ужасное, что всем это нравится, все довольны таким положением дел». Адвокаты у нас имеют лицензии только для того, чтобы выступать посредниками в коррупции, как будто государство дает лицензию на то, чтобы человек стал посредником в передаче взятки. У нас даже прайслист есть со своими ставками, грабеж - 400 долларов и так далее...

- У тебя здесь юридическая практика. Неужели тоже приходится этим заниматься?

- Мы уголовные дела не берем. И в своей практике здесь я стараюсь максимально возможно не касаться госорганов.

- А как тогда ты ведешь дела?

- Мы стараемся урегулировать досудебно, делаем упор на медиаторство, переговоры. Я стараюсь объяснить нашим клиентам, что надо постараться не доводить дело до суда. Потому что непонятно, какие навыки там предпочтительней: то ли адвоката-юриста, который будет искать юридическую защиту и юридический выход, то ли надо искать посредника, который решит этот вопрос корруционным путем.

Мы участвуем в судах, конечно, но по возможности стараемся урегулировать вопрос до суда.

- Хорошо зарабатываете?

- Достаточно. Мы в основном работаем с иностранцами и иностранными юридическими компаниями. Они понимают эту работу. А вообще в Кыргызстане денег очень мало, ведь мы не продаем, не экспортируем, у нас деньги донорские, грантовые и мигрантские. Покупая что-либо, мы в основном экспортируем деньги за границу. Ожидать здесь больших поступлений проблематично. Да я, честно говоря, и не гонюсь за большими деньгами. Это не главное в жизни.

- У тебя есть жилье?

- Я построил дом. Ещё в 1999 году купил участок 6 соток на деньги, заработанные в Америке. Тогда он стоил 300 долларов. И практически своими руками и с помощью друзей построил дом. Сейчас там и живу.

- Ты уже не хочешь в Америку?

Это близкая мне страна, но жить я буду здесь. Компанию сделаю международной, у нас есть уже представительства в Москве, в Турции, в Америке, хотим открыть там филиалы, а головной офис будет здесь. Мечтаю, чтобы из Дубаи, например, арабы высылали отчет в Бишкек. Я читаю много книг про бизнес. Все, кто достиг успеха, мечтали о нем. Дубаи были 60 лет назад были селом. Шейх мечтал, чтобы в Америке говорили о самой высокой башне в Дубаи. Так оно и случилось. Я тоже сижу иногда где-нибудь на горе. И тоже мечтаю.

В.Джаманкулова, специально для АКИpress