АКИpress представляет вашему вниманию новую рубрику — «Социальная антропология в Кыргызстане».

Сегодня публикуется первая статья из этой серии.

Исследование, проходившее в рамках научного проекта^[i] по сравнительному изучению кочевых сообществ Нигера, а именно туарегов, кыргызов и бурятов, имело важное значение для социально-культурной антропологии^[ii]. Впервые кыргызские исследователи^[iii]имели возможность провести исследования среди туарегов Аира и, наоборот, нигерский исследователь посетил кочевое «сердце» Кыргызстана - Нарынскую область, с.Тоголок Молдо.

Туареги - одна из этнических групп - кочуют на территории некоторых стран Западной Африки, главным образом по территории Сахары, и являются одними из последних кочевников на земле. Туареги исповедуют ислам, синтезированный с местными религиозными верованиями.

Спустя ровно 8 лет мое пребывание в Западной Африке кажется для меня сном, переходящим в явь и порою контрастирующим с моей жизнью в Кыргызстане. «Всё другое» - под таким скудным эпитетом мог бы охарактеризовать мое впечатление от Нигера. Другие цвета, другой ландшафт, другая архитектура, другие запахи: сухой и жаркий воздух (несмотря на то, что дело было в декабре), смешанный с массой других запахов и порою преподносивший неожиданную гремучую смесь. Наконец, другие люди, как мне показалось, менее загруженные, более жизнерадостные и приветливые. Часто, увидев мою экзотическую (азиатов там не так много) внешность, прохожий за 50 метров от меня, мог выкрикнуть на французском: “Salut mon frere!” - «Здравствуй, мой брат!».

Первый пункт моего назначения - г.Агадез - южный портал в Сахаре и резиденция нигерского султана, олицетворяющего религиозную и традиционную власть и имеющего порой равнозначное влияние наравне со светской властью. Институт султанства c многовековой традицией пользуется поддержкой государства, начиная от зарплаты и заканчивая выделением некоторых властных полномочий. Самого султана встретить не довелось, но вот попросить аудиенцию у его сына (также его правой руки) мне посчастливилось. У султана 4 жены, около 16 детей.

Несмотря на то, что Агадез - провинциальный город, он обладает определенным шармом - древность чувствуется везде, вплоть до энергии, витающей в воздухе, старых мечетей в африканском стиле. Агадез, игравший важную роль как перекресток торговых караванных путей, до сих пор является значительным культурным и экономическим центром для пустынных кочевников.

Постоянно снующие мотоциклисты, выполняющие роль городских перевозчиков, за символическую сумму могут довезти тебя в любую точку города, что тоже является неплохим методом этнографического изучения города.

Проезжая по самым узким улочкам, мимо двориков с развешанным бельем, сцен бытовой жизни горожан, пасущихся кур, играющих детей, мотоциклисты дерзко, почти машинально заворачивают и срезают разные углы, неожиданно тормозя и говоря на ломанном французском «приехали…»

Следующим пунктом моего назначения оказалась полупустынная долина, где среди дюн и редких деревьев в 30 км от главного поселения пасли свой скот пожилые пастухи, живших без детей.

Повседневный рацион питания был достаточно однообразным в моем восприятии, в основном состоявший из зерновых культур: милеет (разновидность просо, кырг. - таруу), маис (разновидность кукурузы), иногда в качестве деликатеса - сухой и твердый как камень козий сыр. На завтрак - сваренная из просо постная каша, на обед - просо и на ужин чаще просо, иногда маис в разном формате. Все это сопровождалось повсеместным присутствием песка - песок в воде, песок в пище и на зубах, песок и еще раз песок, везде царствие песка.

Примерно на 6 неделе моего пребывания среди туарегов и проживания среди пастухов от истощения от однообразной пищи у меня начались галлюцинации, связанные с пищей. В один из дней, прислонившись к дереву, сквозь жаркую рябь воздуха, словно подразнивая, мутно вырисовывалась литровая бутылочка минеральной воды, холодная, с пузырьками, скатывающимися по пластику. Сказать, что я оценил Кыргызстан, как богатый на экологическую и разнообразную пищу, все равно, что ничего не сказать. Наш сельский житель во сто крат богат по сравнению с туарегом, если не возможностью заработка, то по крайней мере доступом к природным ресурсам, к воде и пастбищам. Наши бесконечные жалобы мешают нам жить, и порою мы не подозреваем, что есть страны, которые в несколько раз беднее нас, где средний уровень жизни - 45 лет, а общая грамотность насления сводится к 40%.

К счастью, пожилой пастух мог говорить по-французски, что было важным условием для моего первоначального психического состояния. Но потом оказалось, что, исчерпав все темы, я практически был представлен самому себе, что вылилось в сплошное описание повседневности быта этой семьи, что, конечно же, в определенный момент, стало носить повторяющийся характер. Переписав и описав всё, что касается исследования и необязательно, и перейдя на более личные заметки, поневоле мне в голову стали приходить мысли разного характера о кыргызской политике и тому подобное. Это не были мысли обычного беспокойного характера, когда мы лежим бессонной ночью и в голову лезет всякая бессмысленная чепуха, угнетающая и не дающая заснуть еще больше. Это были озаряющие мысли, приходящие ниоткуда на неожиданные темы и, как правило, не про Африку и исследование, а про собственную жизнь и Кыргызстан. Я вдруг понял, насколько географическая дистанция важна для этнографа-антрополога, дистанция, которая не только разрывает физическую и ментальную связь с родной средой, но и интеллектуальная, позволяющая осмыслить «свою» жизнь со стороны.

Будучи на правах туриста-гостя я чувствовал очень уважительное отношение к себе, порою чересчур, что наводило меня на мысль об архетипе «колониалиста». Волей-неволей, постколониальные и советские параллели приходят на ум.

Так, например, нигерский социолог (туарег по происхождению, впоследствии депутат нигерского парламента) в рамках того же проекта побывал в Кыргызстане, с.Тоголок Молдо (Ак-Талинский район, Нарынской области). Оказавшись в этом отдаленном от экономического центра селе, был под глубоким впечатлением, поскольку в айыле была практически вся необходимая инфраструктура: асфальтовая дорога (вернее ее остатки), большая школа, почта и отделение связи, клуб, контора, небольшая больница, сельскохозяйственная структура и даже старенькая мечеть, в то время как в его селе единственное, что было оставлено метрополией, это школа, построенная после войны.

Данное эссе не несет какой-то конкретной цели, автор лишь стремится подчеркнуть важность активного исследовательского опыта и его сравнительную ценность, где социальная антропология (этнология, этнография) предоставляет такую возможность изучать не только собственные культуры и страны, но и «другие» человеческие пространства.

Руслан Рахимов, доктор социальной антропологии (Франция), департамент антропологии, АУЦА

^[i] Данный проект был осуществлен благодаря инициативе французского профессора антропологии Андре Буржо

^[ii] Дисциплина, основанная на этнологии, этнографии, имеющая более сравнительный и социально интегрированный характер.

^[iii] Также Амантур Жапаров, заведующий отделом археологии и этнологии НАН КР