Одной из особенностей интеллектуального меньшинства в любой стране является умение признавать неудобные факты. К сожалению, долгое время научная элита, признавая недостатки, утешала себя тем, что положение в сфере образования и науки это точный сколок общества хаотичной эпохи и подходы к самореформированию носили паллиативный характер.

Но так или иначе радикальные меры, предложенные президентом страны, кому-то могут быть приятны, кому-то совсем неприятны, но быть неожиданными не должны. И коль скоро они вынесены на широкое обсуждение, приглашение к дискуссии необходимо принимать, в особенности учитывая первые отклики товарищей, подвизавшихся в этой сфере и ничем особенным, достойным упоминания, не отличившихся (разве что сразу несколько работ, выполненных под их руководством и одобренных возглавляемым ими диссоветом, после введения системы антиплагиат оказались списанными).

Так вот, на всех, имеющих собственное мнение, было сразу поставлено клеймо нахлебников. Странно было бы ожидать от популярных экспертов (и куда менее популярных ученых), вменяемого анализа, но и отмахнуться от их глубокомысленных пассажей, было бы поверхностным подходом. Поскольку даже самые ущербные сравнения могут оказаться поучительными. На самом деле в термине «нахлебник» скрыта очень важная причина плачевного состояния в сфере образования и науки.

В прошлом году по нашей просьбе проректор по научной работе дипакадемии МИД России, д.и.н., доктор философии Оксфордского университета Лукин А.В. прислал для публикации в журнале нашего Института статью, где было сказано, что фундаментальная причина обесценивания образования в прикладном понимании его целей. Действительно, ценности науки как способа жизни, знания как цели жизни в ХХ веке были сменены пониманием их как способа рационализировать жизнь для достижения материального благосостояния. Еще в середине прошлого века М. Вебер писал: «Все естественные науки дают нам ответ на вопрос, что мы должны делать, если мы хотим технически овладеть жизнью. Но хотим мы этого или нет, и должны ли мы это делать, и имеет ли это, в конечном счете, какой-нибудь смысл? Эти вопросы остаются совершенно нерешенными». Разруха конца 90-х, когда граждане страны в одночасье впали в нищету, нанесла самый серьезный удар по знанию, как ценности человеческой жизни.

Пришедшее из рынка главное целепологание – максимизация прибыли, поставило серьезные препоны на творческой активности в науке. Самые большие возможности заработка через продажу служебных полномочий давала государственная служба. Но входным билетом в мир бюрократической карьеры стали не знания, а диплом. А этого добра сколько угодно в расплодившихся экономических университетах и институтах, где главным научным достижением считается определение уровня ВВП Кыргызстана к советскому периоду.

Власть избирается, народ хочет жить лучше, а значит, основной целью государства становится экономический рост. Хорошо. Но если все должно работать на то, чтобы много произвести, а затем дружно и весело съесть, а все, кто не способствует этому – нахлебники, то тогда непонятно, зачем, к примеру, вдохновлялся и мучился Калый Молдобосанов, произведения которого, за исключением красивейшей песни «Селькиге», практически не исполняются, а значит, не дают пополнения в казну. Ну и вообще, зачем учить географию, «если есть извозчики, которые довезут куда надо».

В настоящее время мировая экономическая наука переживает, пожалуй, наиболее сложный период. Становится очевидным, что даже самые прекрасные современные теории не могут претендовать на качество, присущее науке прошлого. Для многих ученых-экономистов основой диалектики познания стало моделирование. Однако, тот факт, что любая модель содержит ошибки различных порядков, инициирует создание новых более изощренных моделей. Крайнее усложнение инструментария познания создало проблему кадров и, самое печальное, привело к отрыву от реальной жизни.

Значительное количество Нобелевских лауреатов по экономике не спасает Америку от колоссальных финансово-экономических кризисов. Классический пример – крах страхового фонда «Long term capital management», стратегии которого были обоснованы группой Нобелевских лауреатов 1997 года по экономике. Однако из этого факта не следует, что такого рода исследования не нужны.

Дальнейшее углубление проблематики должно исходить из понимания множественности уровней сознания человека и процесс познания в экономике должен строиться не только с учетом институциональных, но и ментальных факторов. А это требует усиления гуманитарной составляющей в экономическом образовании, преподавателей с широкими взглядами, вдумчивых студентов.

Возможно ли это в университетах, чья профессура озабочена только поиском того, что, по их мнению, плохо лежит в Национальной академии наук, вопрос риторический.

Возьмем, к примеру, вариант реформ в науке, предложенный одним из таких университетов. Оставляя за скобками все общеизвестные положения, обратимся к предлагаемым мерам. Оказывается, чтобы достичь индустриально-инновационного развития, необходимо поручить университету разработку проекта стратегии социально-экономического развития Кыргызской Республики на 2018-2022 гг., с передачей ему Института экономики НАН КР. В огороде бузина, в Киеве дядька. Зачем Институту экономики, сотрудники которого участвовали в подобных разработках и презентации которых были высоко оценены даже за пределами страны (Пекин, Сколково), для написания стратегии нужен искусственный посредник? Институт вполне способен самостоятельно справиться с этой задачей. Но вопрос, почему профессура, предложившая новый вариант реформ, не может без Института экономики, который они хотят получить в качестве «золотой рыбки на посылках», с этим справиться, не стоит и задавать.

Не менее удивляет, что главной целью подобного варианта реформ является только лишь написание стратегии развития на 2018-2022 гг. Но если вспомнить, что это новый электоральный период, а стратегия вполне может сгодиться в качестве предвыборной программы, все становится на свои места.

Стало быть, реформы в науке затеяны для того, чтобы частный университет, получил бюджетное финансирование, квалифицированных специалистов и любимого докторанта во главе страны. Все выгоды разом.

Но если говорить серьезно, то рекомендации Президента КР по реформированию Академии наук стали встряской для академического сообщества. Но «как от болей мрачится дух, так и от болей прояснится». Относиться к науке технократически, это значит упустить из виду то, что она пронизана человеческими отношениями. Сегодня в сущности люди, имеющие научные степени делятся на образованных (ничтожное меньшинство) и полуобразованных. Для меньшинства настал момент для самоорганизации и активного отстаивания интересов науки в процессе реформирования НАН, с тем, чтобы «с водой не выплеснуть ребенка». Иначе говорливое большинство может создать ситуацию, в которой погибнет уже не наука, а сама возможность ее существования.